ЗДРАВСТВУЙ, ЯРЦЕВО

(вальс)

Простучат, отъезжая, вагоны…

Под смоленский чудной говорок,

Не спеша я иду по перрону:

- Здравствуй, Ярцево – мой городок!

Как давно мы сроднились судьбою!

Сколько прожито вместе годов!

Не могу жить в разлуке с тобою –

Ты мне краше больших городов.

Сон храня твой предутренний, сладкий,

Возле моста бетонный солдат

Распахнул навсегда плащ-палатку

И сжимает в руке автомат.

Воздух утренний веет прохладой,

А над Вопью, встречая рассвет,

Старой Хлудовской башни громада,

Как хозяйка, стоит много лет.

И пьянит запах свежего хлеба,

Что от хлебозавода плывет –

Кто в разлуке с любимыми не был,

Тот, наверно, меня не поймет.

Вот навстречу ладошками кленов

Ты мне машешь с тенистых аллей –

Мое Ярцево, город зеленый –

Нет на свете родней и милей!

НОСТАЛЬГИЯ

Здравствуй, родина тихая –

Я давно не твоя…

Здравствуй, речка Блиниха –

Чуть пошире ручья.

Все бежишь ты, торопишься

В полноводный Ишим,

И, как я, не воротишься

Ты к истокам своим…

Где к речушке спускается

Неширокий откос,

Там вдоль берега тянется

Наш семейный покос.

Сено – тяжесть духмяную –

Собираю, вожусь –

Все равно – не хозяйкою,

А лишь гостьей кажусь.

На откосе дурманит

Ветерок полевой,

А в низинке все манит

Речка чистой струей.

Я в нее погружаюсь,

Струи сладкие пью,

Я устало смываю

Ностальгию свою…

СИТЦЕВЫЙ НАШ ГОРОДОК

Меж Смоленском и Москвой

По-над Вопью над рекой,

Где леса и дали синие,

Он стоит немного лет,

Но его милее нет,

Нет роднее и красивее.

Припев:

Ярцево, Ярцево –

Ситцевый наш городок,

Ярцево, Ярцево –

Наш городок.

По нему война прошла,

Он разрушен был дотла,

Вновь отстроен – и красуется!

Этажами рвется ввысь,

И приятно нам пройтись

По его зеленым улицам.

Припев.

Он известен по делам

Работящих ярцевчан –

Приезжайте и увидите:

Здесь ткачихи ситцы ткут,

Здесь чугун в «литейке» льют,

Собирают к ЗИЛу двигатель.

Припев.

Нынче трудно он живет,

Но своим путем идет

И на лучшее надеется.

Скажем так, без лишних слов –

Он из сотен городков,

На каких Россия держится.

Припев.

Июнь 1995 г.

«ВСТАВАЙ, СТРАНА ОГРОМНАЯ» ЗВУЧИТ

«Вставай, страна огромная» звучит,

А в маминых глазах слеза застыла –

Ей снова в сердце та война стучит,

Ей снова видится, как это было…

Нет, мама на фронтах не воевала,

Не партизанила – Сибирь… глубокий тыл.

Она в военкомат сопровождала

Тех, кто тогда, в июне, призван был.

Военкомат по телефону, списком,

Мобилизованных передавал,

А секретарь совета под расписку

Их всех и извещал, и доставлял.

И мама, этот секретарь, девчонка,

Везла в район парней и мужиков,

Тряслась по пыльной колее в трехтонке

Под тяжестью прощальных слез и слов.

Недолги были проводы в июне,

Ведь каждый день военкомат встречал,

И провожал и пожилых, и юных,

И снова эшелоны набирал!..

И каждый раз оркестр на вокзале

«Вставай, страна огромная» играл.

И жены плакали, и матери рыдали,

Когда к вагонам строй солдат шагал.

И все они – родные и чужие,

Знакомые и просто земляки

Вновь в памяти ее идут живые,

Идут на смертный бой сибиряки!..

Плясали, пели, пили на прощанье,

До слез курили крепкий самосад…

Тревожно-горьким было расставанье –

Из них, июньский, кто придет назад?

Жернов войны вертелся не впустую,

Все требовал и крови, и могил…

И редко-редко, «списан подчистую»,

Солдат израненный на станции сходил…

А щедро возвращались «похоронные»,

И горе это забывать нельзя…

Когда поют «Вставай, страна огромная»,

Блестит в ресницах маминах слеза…

Май 1979-май 1992

ПОКАЯНИЕ

Когда гремит молодцевато

Победы праздничный салют,

За это павшие солдаты

Непогребенными гниют…

Они закопаны, зарыты

В окопах старых той войны –

Они закопаны, забыты,

Но, все же, не погребены…

И души «без вести пропавших» –

Сложивших головы солдат,

От равнодушия уставших,

Как будто молча говорят:

«Нам не нужны мемориалы,

И жар языческих огней,

А был бы убран холмик малый,

И было все, как у людей»…

Где так еще могло случиться?

Каким уродом нужно быть,

Чтобы забыть своих погибших

И по-людски не схоронить?

Лишь там, где храмы разрушали,

Где связь времен разорвалась,

Там, где кумиров возвышали,

А веру втаптывали в грязь…

Еще не поздно возродиться

И покаянье принести,

Не поздно к Богу обратиться,

Безверный лоб перекрестив:

«Простите, мертвые, живые…

Прости нас, Господи, прости!..

Сними проклятие с России

И новых бед не допусти!»

ПЯТДЕСЯТ МИНУЛО

Пятьдесят,

минуло пятьдесят

с той весны,

когда Берлин был взят.

Пройден был

войны последний шаг

и взметнулся

наш победный флаг!

Был тот флаг

кровавым и святым,

Пламенел

и мертвым, и живым –

Всем фронтам,

столицам, деревням,

и заводам,

и госпиталям.

Мир пришел

в цветение весны,

Но в руинах

было полстраны –

Долго не пришлось

Фронтовикам

отдых дать

натруженным рукам.

Много лет

Им было не до ран,

Нашим старикам –

фронтовикам.

Их руками

поднята страна,

Их детьми

она населена.

Правнуки,

и внуки, и сыны

Благодарны

вечно быть должны

Им, однополчанам

тех ребят,

Что в земле

по всей Европе спят

не тревожьте,

люди, их покой –

Возвратилась

армия домой…

Пятьдесят,

минуло пятьдесят

с той весны,

когда Берлин был взят.

Пятьдесят,

минуло пятьдесят

с той весны,

когда Берлин был взят

Пройден был

Войны последний шаг

И взметнулся

наш победный флаг!

НА НЕОБЪЯВЛЕННОЙ ВОЙНЕ

На необъявленной войне

Смерть разгулялась по Кавказу

И гибнут мальчики в Чечне,

Неясно по чьему приказу…

Кто «пожелание» изрек?

Кем было «принято решение»?

Кто спешно взял под козырек

В служебном салдафонском рвении?

Как они складно говорят!

Как смотрят праведно с экранов

Те, кто под Новый год ребят

Послал на смерть в горящих танках.

Их память предадут потом

В переговорах и дебатах,

Сведя почти на нет все то,

Что с боем добыли солдаты.

Как выбраться из этой тьмы?

Кто за позор и боль заплатит?

За что слезами платим мы

И кровью – сыновья-солдаты?

Я проклинаю – не Чечню,

Я ненавижу – не чеченцев,

А тех, кто там вскормил войну,

Тех, в «демократов» превращенцев.

Тех, кто оставил там склады

И расписался тем в бессильи,

И кто теперь на все лады

Вещает, что Чечня – в России!

Большая Власть, большая Нефть,

Большая Кровь!.. Но больше – ставки!

И в этой дьявольской игре

Нам не дождаться их отставки…

В заложниках живем мы все

У криминального террора,

Покуда в Грозном и в Москве

Добычу делят – делят воры.

В лицо им хочется сказать

Хоть бесполезно – понимаю –

Вы не привыкли отвечать,

Но вы ответите, я знаю.

Вас не спасут не должности,

Ни деньги, ни с охраной дачи –

Вы в Богу будете ползти

В крови, в дерьме – моля и плача.

Мне приснилась война в Чечне.

Было страшно даже во сне –

Через темень и грязь

Я куда-то кралась

На второй чеченской войне.

Дыры окон, руины стен,

Горы мусора, гарь и тлен…

Впереди поворот –

Что за ним меня ждет –

Смерть, мучения или плен?

Сна запомнился только миг.

Кто была я? Солдат? Боевик?

Иль ночною порой

Я плелась за водой,

Как несчастный русский старик?

Мне приснилась война в Чечне…

ПОСМЕРТНЫЙ ПАРАД

Обгоревшие, истерзанные, пулями пробитые,

Минами разорванные в клочья,

Собирайтесь все, в Чечне убитые,

И пройдите строем Красной площадью.

Там сегодня День Победы будут праздновать,

Президент с министром примут ваш парад –

Пусть глядят на вас, войной обезображенных,

Пусть глядят и не отводят взгляд.

Вам уж ничего не стыдно не страшно.

За молчанье наше просим нас простить

И своим посмертным, страшным маршем

Просим мальчиков живых спасти…

…просим сыновей спасти…

НЕ УСПЕЛА

Памяти отца

Черно-белый пейзаж за вагонным окном,

Всюду пасмурно и двухцветно,

Только изредка сосны мелькают пятном

Тусклой зелени сбившихся веток.

Поле белое, с небом сливаясь вдали,

Горизонт размывая, тает…

Еду, еду… И кажется, что у земли

Ни конца, ни предела, ни края…

А метель по прирельсовым грязным снегам

Не по-мартовски задувает –

То волчицей бросается вслед поездам,

То вещуньей злой завывает!..

Все идет по извечным законам,

И природа не делает пауз –

Все пестрей, все прозрачнее кроны…

Незаметно кончается август.

Бабье лето еще приголубит,

И под солнцем блеснут, как сединки,

Проплывая в чарующей глуби,

Оторвавшиеся паутинки.

Лишь колеса катиться начнут за Уралом,

О, сторонка моя, я тебя узнавала,

По простору бескрайнему – ровному блюду,

Да по колкам березок, раскиданным всюду.

По глазищам озер в камышевых ресницах –

Яркой их синеве даже небо дивится,

Да по ветру, пахнувшему хлебом и летом –

Для меня стороны лучше нету на свете!

Пусть вдали от тебя свои годы живу –

Я с тобой тонкой ниточки связь не порву…

Разбежавшись, замерла на бегу

На обрыве, на крутом берегу

Деревенька ты, селенье, сельцо –

«Небольшое» – так, дворов на пятьсот.

Твои улочки плутают вразброс –

Говорят, «тебя черт нёс, да растрёс» –

Не одну они накружат версту,

Наплутавшись, все сойдутся к мосту.

Он стоит на всю округу один –

Мост-трудяга, но и мост-господин.

А под ним, скрываясь за поворот,

Мой Ишим сереброструйный течет.

За Ишимом всё поля да луга,

Да, как шапки, до увала* - стога…

На обрыве, у моста постою,

Полюбуюсь на сторонку свою…

*Увал – протяженная возвышенность, похожая на крутой, длинный вал.

Все вроде также… Только буйно, глухо

Зарос малиной весь наш палисад,

Соседку не узнала я в старухе,

А так – все, как и двадцать лет назад.

Все вроде также. Только юный тополь

Раскинул ветки, огрубел корой,

Ночлегом стал – и сонных галок вопли

Тревожат нас вечерную порой.

Все вроде также. Снова сено косят,

Буренок в стадо гонят поутру,

Воруют, пьют, в долг без отдачи просят,

Глазеют в телик, ростят детвору.

Все вроде также. Только дом без мамы

Уже не тот, И сильно сдал отец…

И понимаешь вдруг, что, как ни странно,

А есть всему начало и конец…

… И только нет конца моей деревне –

Пусть нрав ее и облик стал другим,

Пускай другие у нее напевы –

Она все с кручи смотрится в Ишим!…

БАБЬЕ ЛЕТО

Пускай весна пьянит других –

Меня опять дурманит осень,

А птицы на крылах своих

Как будто часть души уносят.

Опять в свою вступило власть,

Заполонило бабье лето,

И надо мной колдует всласть

Сквозь думку золотого света.

Деревья, не дыша, стоят

И золото листвы лелеют,

Но скоро, скоро листопад

Их злато по ветру развеет!..

Опустошенье и простор

Придут в леса, поля и веси,

И журавлиный плач-укор

Растает где-то в поднебесье.

Растает… Знаю наперед

В глухом предчувствии утраты –

Ах, бабье лето – зрелый мед!..

И только привкус горьковатый…

РОЗОВЫЙ СОН

А мне опять приснился сон с тобой…

Сон розовый, такой хороший –

Ты, на себя немного не похожий,

Шел мне навстречу луговой тропой.

Ты шел, смеялся, говорил негромко

Неясные, пустячные слова.

Но все равно – от них кружилась голова

И я в ответ тебе смеялась звонко…

Мне кажется, что сон мой – не пустой…

…Мы ждали солнце – и оно всходило,

Всходили почему-то два светила

Сквозь розовый туман густой.

А мы смотрели и не удивлялись,

И странного не видели ни в чем –

Нам было хорошо – плечо с плечом –

Мы в этом сне с тобой не расставались…

СНЕГ КРУЖИТСЯ

Поздним утром воскресным

                                                    в окно постучала синица,

С любопытством смотрела,

                                                   как я выбираюсь из сна.

Мне спросонья подумалось,

                                                    может, все это лишь снится?

За окном хоровод

                                 невесомых снежинок кружится –

Это за ночь на землю с небес

                                                      опустилась зима…

Опустилась зима

                               и в душе тишину сотворила,

Все укрыла и скрыла

                                      пушистой своей белизной,

Все долги нам простила,

                                             грехи сразу всем отпустила,

Ничего не решив,

                                от забот пеленой заслонила

До тех пор… до тех пор,

                                            пока снег не растает весной.

А как стают снега –

                                    ведь когда-нибудь это случится –

Засучит рукава синеглазая прачка-весна

А пока – хоровод невесомых снежинок кружится

Белизною нетронутой

                                        тихо на землю ложится,

Словно чудо из детства

                                           и как продолжение сна.

Припев:

Снег кружится, снег кружится,

Снег ложится снова чистым листом

И, от края

Начиная,

Принимаю все, что будет потом…

Я жизнь на черновик живу,

А набело – лишь собираюсь:

«Вот подрастут… Вот получу…

Вот дотяну… Вот оклемаюсь…»

А жизнь идет – мелькают дни,

Как в колесе мелькают спицы,

Но все отчетливей видны

Её с помарками страницы.

Их не исправить, не стереть,

Не заменить, не откреститься,

И нет гарантии, что впредь

Заполню набело страницы…

Опять надежда –

                               опять весна!

Снег разъедает

                           го-лу-биз-на!

А из-под снега

                           птенчиком нежным

Уже проклевывается

                                      подснежник.

Он ждет улыбки, тепла,

                                           участья,

Он неизбежным

                               считает… счастье!

ПОДРУГЕ

Весна идет, теплом дурманя –

Пришла пора из спячки выходить,

На внешности вновь «заострить внимание»,

Свои наряды к лету подновить.

Пришла пора встряхнуться, подтянуться,

Случайно встретить чей-то взгляд

И сладко сердцем встрепенутся

Со взглядом этим получив «заряд».

С зарядом легче побеждать невзгоды,

Устраивать убогий быт,

Считать безжалостные годы,

Нести свой крест, и верить, и любить.

И быть «прекрасной половиной»,

Любимой мамой, верною женой,

И знать, что Бог создал мужчину

Для восхищения тобой.

Нет ничего прекрасней матери с ребенком…

Он только что играл, смеялся звонко,

Потом затих, к плечу доверчиво прильнул

И на руках у матери заснул.

Ей надо б отнести его в кроватку,

И уложить, и отойти украдкой,

Но от себя не в силах оторвать,

Все продолжает ласково качать.

Уснувший на ее руках сынок,

Как беззащитный маленький росток,

Который руки нежные согрели –

Ему покойно в этой колыбели.

Раскрыты губы, кулачки разжаты,

Расцвет румянец сонный, розоватый,

И «родничок» пульсирует сквозь темя

В секунды жизни превращая время.

О, счастье матери, что женщине дано,

Всех выше и всех чище ты одно –

Какие силы ты в нее вливаешь,

Какою нежностью переполняешь…

Кто эту связь посмеет разорвать?

Благословенны и дитя, и мать –

Над ними в этот миг ничто не властно,

И ничего не может быть прекрасней.

ЗАПИСКА

Простите, что я Вас не приняла,

Что отвечаю этой вот запиской.

Поверьте, я тогда не поняла,

Что разожгла пожар одною искрой.

Но не смогу решиться обрубить

Свои концы у старого причала,

По новым волнам в неизвестность плыть,

И жечь мосты, и начинать сначала.

Нам вместе быть, увы, не суждено –

Я накрепко повязана годами,

И прошлое однажды, все равно,

Подымется и встанет между нами.

Так значит, будет лучше оборвать

Все ниточки, не медля ни минуты –

Прощайте!.. Я Вас буду вспоминать…

…А Вы меня, пожалуйста, забудьте…

МАЛЬЧИК МОЙ ЛЮБИМЫЙ

Мальчик мой любимый в свитере растянутом,

Взгляд твой с фотокарточки времени не смыть –

Сколько раз загадано, сколько раз вспомянуто

Все, что было - не было, что могло бы быть…

Мальчик мой любимый с непокорным ежиком

Стал, наверно, лысым, толстым и седым,

Но, года прошедшие, вы отнять не можете

Моего мечтателя со взглядом голубым.

Шпаги мушкетерские, ментики гусарские,

Лыжи допотопные, школа да кино,

И жара июньская, и снега январские

Той поры беспечной с нами – заодно!..

Принц мой деревенский, добрый и доверчивый,

Образ твой далекий в памяти храня,

Знаю, что придуманный, жалко, что не встреченный –

Ждал свою принцессу ты, а вовсе не меня.

Мальчик мой любимый, рыцарь мой отважный,

Над альбомом старым я склоняюсь вновь…

Где ты – знать не нужно, чей ты – знать не важно…

…Ты моим остался, первая любовь…

СКВОЗНЯК

По комнате гулял сквозняк,

Вздувая парус

Двух штор, но улететь никак

Не удавалось…

Он мне устроил кавардак,

Трепал страницы

Тетрадки той, где все не так

Могло случиться…

Взвихрил он все, что улеглось

И отмечталось,

Что не сбылось, не удалось,

Но вспоминалось.

Меня тянул он за собой,

Я с зависла –

Он только в комнате крутой,

А там утихнет…

Вот моей вольности предел –

Обвис мой парус…

Он, хлопнув дверью, улетел,

А я осталась…

ПРОПАДАЮ

Я без ласки пропадаю –

Ты со мной угрюм и строг,

Я черствею, засыхаю,

Как в горшке сухой цветок.

Слов обидных и суровых

У тебя полным-полно,

Неужели, жалко слова,

Что согреть меня должно?

Я могу ответить грубо –

Будет ругань – ну и пусть!

Нет!.. Сцеплю покрепче зубы

И на грубость отмолчусь.

Эти «шутки» слышат дети!

Как не можешь ты понять? –

Им больней всего на свете

За обиженную мать!..

На истерзанной подушке

Мне опять ночей не спать

И под маской равнодушной

Боль души моей скрывать,

Что без ласки пропадаю,

Пропадаю без тепла…

Пропадаю, забываю,

Что любимой я была…

Еще березы желтым шелестят,

Еще кусты так сочно зеленеют,

И лишь рябины сбросили наряд,

Кистями прикрываются, краснеют.

Охальник ветер что-то им шептал

И обнажал по листику, влюбленный,

Когда ж рябин последний лист упал,

Он улетел к березам белоствольным.

Теперь он также вьется вкруг берез,

Любовно им раскручивая косы,

И навевает столько сладких грез…

А после листопада – тоже бросит.

Со свистом будет мимо пролетать,

Наобещав весной вернуться…

К пушистым елям станет приставать,

Но ели гордые от ветра отмахнуться.

РЯБИНА-ПОДРУЖКА

Мне в окошко приветливо машет рябина,

Протянув свои ветки с ажурной листвой,

Говорит – не грусти, видишь – тоже морщины

Чертит время по мне беспощадной рукой.

Ах, рябина-подружка, рябина-соседка,

Что бы делала я без поддержки твоей?

Ты и слезы мои утешала нередко

И улыбке в ответ ты шумишь веселей.

Не в лесу, не в саду – у высокого дома

Ты растешь много лет во дворе городском,

Каждой веткой близка, каждой кистью знакома,

Ты мне радуешь глаз, оделяешь теплом.

Ах, рябина-подружка, рябина-соседка,

Как бы не было мне беспросветно порой

Ты махни мне в окошко по-дружески веткой,

И с улыбкой в ответ помашу я рукой.
 

ОСЕНЬ

Улетают журавли

В солнечную просинь,

Исчезая вдали,

Оставляют осень.

От дорог вдалеке

Осень бродит лесом

Журавлиной тоске

Вторит долгим эхом.

Улетели… тишина…

Только мертвый шелест.

Снова осень одна –

Без друзей, без цели…

До зимы столько дней

Ей бродить полями!..

Полететь хотелось ей

Вслед за журавлями…

Полететь, закричать

Тонко и печально,

И крылом помахать

Над землей прощально,

И увидеть ее,

Всю в осенней дымке,

И поймать на лицо

С ветром паутинку…

…Улетают журавли

В солнечную просинь,

Исчезая вдали,

Оставляют осень.

Ей нельзя улетать…

Дождь слезами льется –

Ведь не к ней, а к весне

Стая птиц вернется…